Андрей Ливадный - Шаг к звездам [= Вспышка]
— Послушай, Виктор, а ты давно туда ходишь?
Павленко задумался, а потом ответил:
— Пожалуй, третий год. С небольшими перерывами, конечно.
— А кто тебя надоумил?
Виктор беззлобно усмехнулся.
— Вот это уже не твое дело. Я согласился тебя взять — радуйся. А с вопросами не лезь. Мне своя голова дороже.
— И все-таки? — не внял его предупреждению Антон. — Я к тебе не за спасибо присоединился.
— Ну-ну… У тебя денег не хватит, если всю дорогу расспрашивать будешь. Давай договоримся: я делаю свою работу, а ты глазей по сторонам, сколько влезет. Может, что и поймешь. — Он закончил подгонять снаряжение и удовлетворенно подергал Извалова за ремни. — Складно на тебе сидит.
Отойдя к машине, Павленко достал из багажника треногу, похожую на старый пулеметный станок, затем привычным движением установил на нее непонятный механизм, состоящий из длинной трубы и объемистой катушки, на которую был намотан тонкий трос.
С тихим щелчком фиксаторов в специальное гнездо встал прибор ночного видения, и Виктор, присев, приник к бинокулярам.
— Вот так будет хорошо… — едва слышно пробормотал он, освобождая спусковой механизм.
Раздал короткий лязг, и из направляющей трубы со свистом выметнуло металлический сердечник, который канул во тьму, увлекая за собой разматывающийся трос.
Павленко еще раз взглянул в оптику и довольно сообщил:
— В яблочко. Сейчас закреплю, и будем переправляться.
Антон ничего не ответил. Он стоял на краю обрыва и нервно курил, глядя на черный бездонный разлом ущелья и тонкую нить натянувшегося троса.
Виртуальное пространство Полигона. За сутки до описанных событий
На протяжении трех недель, истекших со дня первого знакомства, Элизабет и генерал Решетов постоянно поддерживали связь, используя в целях безопасности виртуальное пространство Полигона.
За это время закончились все мыслимые проверки полученной от нее информации, и теперь, выходя на встречу с виртуальным фантомом, Сергей Эдуардович все чаще ловил себя на мысли, что воспринимает ее как полноценного человека.
К сожалению, сообщить что-либо утешительное он не мог: следы Антона терялись сразу же, как только Извалов прошел терминал контрольно-визовой службы международного аэропорта, но его конечная цель была известна, и Решетов не сомневался, что Антона удастся перехватить, прежде чем он успеет вляпаться в настоящие неприятности.
Элизабет уже ждала генерала.
Сегодня не она являлась инициатором встречи, и потому, поздоровавшись с генералом, села на замшелый валун, вопросительно посмотрев на Сергея Эдуардовича.
— Все готово к окончательной фазе операции, — начиная разговор, сообщил Решетов.
Элизабет лишь кивнула, понимая, что речь пойдет вовсе не о технических деталях назревающих событий.
— Вы хотели спросить у меня что-то важное?
— Да, — признал Решетов. — У меня действительно остался незаданным очень важный вопрос.
— Я готова ответить.
— Почему ты апеллировала к нам? Аналогичные подразделения спецслужб США могли бы оказать более быструю и действенную помощь в вопросе безопасности Антона, коль скоро он находится там, за океаном.
Элизабет слабо улыбнулась. После окончания всех проверок она ждала, когда же он спросит об этом.
— Сергей Эдуардович, у меня было семь лет для осознания самой себя и анализа окружающего мира. — Голос Бет был спокоен, она отвечала вдумчиво и сжато. — Это очень длительный срок, учитывая, что я никогда не сплю, ничего не забываю и владею мощными средствами сбора данных. В каком-то смысле эти возможности отражают мою нечеловеческую сущность. Обладая исходной информацией о наличии у двух стран устройства, способного повернуть историю цивилизации в ту или иную сторону, я, естественно, следила за развитием событий. Я искала себя и свое место в этом мире.
— Нашла?
— Да. По крайней мере, мне так казалось. Этот особняк, затерянный в лесу, давно привлек мое внимание. Я не думала, что способна привязаться к живому человеку, но Антон, создавая реальность Полигона, стал интересен мне как личность. Он чем-то был похож на меня: такой же замкнутый, настороженный, наблюдающий… Я пыталась понять психологию Антона и не заметила, как мысли о нем заняли определенный объем моего сознания. Я вместе с ним училась любить фантомную реальность, такую же призрачную, эфемерную, как я сама.
— Ты сумела разгадать смысл Полигона, — напомнил Решетов, осторожно поворачивая диалог в нужное ему русло.
— Это было нетрудно, — ответила Элизабет. — Я всего лишь задала себе вопрос: откуда взялись исходные данные для формирования заданных условий фантомного мира? — и связала его с собственными знаниями о конвертере вещества.
— Стоп… — машинально произнес генерал.
— Ни к чему останавливать меня. Я и так знаю истину. Ответ на вопрос, как российская сторона использовала конвертер вещества, не является для меня тайной. Создать беспилотный корабль и отправить его к Проксиме Центавра, реализовав принцип конвекции в двигательной установке, — вот какую задачу вы поставили перед собой. И успешно ее решили.
— Подожди. Ты не можешь утверждать этого. Полет до Проксимы и обратно при самых оптимистических подсчетах займет более девяти лет…
— Да, но по последним исследованиям в области теории относительности сигнал, отправленный на обратном пути, подвержен уже не замедлению, а сжатию времени[22]. Поэтому вы смогли получать данные от возвращающегося аппарата уже на шестом году эксперимента, что совпадает с датой начала работ по созданию Полигона. Вы можете промолчать в ответ, но мой выбор был разумен и очевиден: одна держава строит «Орлиное Гнездо» в опасной и амбициозной попытке реализовать идею тотального технического превосходства, а другая устремляет свои взгляды за пределы Солнечной системы, где по определению лежит будущее человечества…
— Ты выбрала прогресс?
— Это естественно. Но здесь присутствует доля здорового эгоизма.
— Поясни?
— Я не хочу умирать. Я хочу жить, любить и быть любимой. Мы с Антоном о многом просто не успели поговорить. «Синапс» после маневров над Афганистаном обречен сгореть, я это знала, потому и не пыталась изменить ситуацию, не стала требовать у вас отправки на стыковку со мной транспортного корабля с запасом топлива…
— Ты согласишься на вторичную перезапись?
— Только в одном случае, Сергей Эдуардович. Если вы востребуете мои знания, чтобы развить начатый проект до логического конца.
— Я не понимаю тебя…
— Понимаете. Просто еще боитесь подумать об этом всерьез.
Решетов замолчал, глядя в туманную даль Полигона.
Он действительно многое понял, обдумал и переоценил за истекшие дни.
Полноценная информация, переданная Элизабет об экспериментах, производившихся в «Орлином Гнезде», помогла понять существенную разницу между созданными там машинами и «чистым» нейросетевым рассудком.
Кибермеханизмы, сошедшие с конвейеров подземных производств несостоявшегося мегаполиса, были укомплектованы нейрочипами, но ядро системы составляли не они, а программа, оперирующая логическими оценками целесообразности того или иного действия.
«Холодные рассудки» — как справедливо назвала их Элизабет.
Они никогда не найдут рациональных точек соприкосновения с людьми, у них есть разум, но нет чувств, которые отсекаются еще в зародыше, как вредные, не подпадающие под критерии логики явления.
Элизабет была совершенно иной. Ее действиями руководили импульсы возбуждений, сформированные в искусственной нервной системе, как ответная реакция на определенное событие, и предсказать ее очередной шаг было так же сложно, как с первого взгляда проникнуть в душу незнакомого тебе человека.
Семь лет она парила над миром, обладая информацией, способной потрясти все устои человечества, необратимо нарушить сложившийся баланс сил, но вместо попытки возвыситься или отомстить Бет искала свое место среди людей, пока не открыла для себя пространство Полигона и душу создающего новый мир Антона Извалова.
«Новая эпоха уже не стучится в двери — она незаметно вошла, окружила нас, обвила тенетами супертехнологий…» — вот о чем думал Решетов, глядя на фантом молодой женщины.
— У нас есть еще двадцать четыре часа, — нарушила затянувшуюся паузу Элизабет. — Я предлагаю вам сделать еще один шаг вперед на пути в будущее. В «Орлином Гнезде» шел серьезный научный поиск, который дал конкретный результат, и нет смысла выплескивать вместе с водой драгоценного ребенка. Нужно уметь отсеивать зерна истины от плевел опасных неудач и пользоваться полученным знанием.
